Форум » РАЗГОВОР НА ЛЮБЫЕ ТЕМЫ » Мишкин дом » Ответить
Мишкин дом
Mishka: я у вас бываю нечасто... вот подумалось мне, если уж зайду, где мне резвиться? и чтоб никому плохо от этого не было. я буду тут безо всякого объяснения выкладывать стихи, сказки, ерунду-чушь и картинки. чего и вам желаю. ЗДРАВСТВУЙ форум-2
Mishka: СПАСИБО, Асса ! С Праздником сегодняшним всех, с Лазаревой субботой. ) в этот день Христос воскресил четырехдневного мертвеца. Это чудо стало прообразом Воскресения Христова. Уже через неделю Сам Христос был предан и распят. Впоследствии, на Кипре, Лазарь был посвящен апостолами Христовыми в сан Епископа.
Mishka:
Ос-Багатар: Mishka фыссы : С Праздником сегодняшним всех, с Лазаревой субботой. ) А то ты не знаешь, как тут эти все праздники отмечают..
Mishka: и дратуте вот я и дома
Mishka: *** Над пустотой вошедшая звезда… В пустыне влаги недостаток… Мозоли странствий, жар песка, Мираж пленит, обман так сладок… *** Ты ранил утешеньем желчным, Ты отрезвил, воспламенив И холод льда соделав вечным, Убил ее, не погубив. *** Какой причине вдохновенья Отпущен бесконечный срок? Лишенной яркого свеченья Душе оставлен лишь порок. *** Как слово-камень топит сердце На дне густых соленых рек, Ты равнодушно служишь смерти, Ты предан ей смыканьем век.
Mishka:
Mishka:
Mishka:
балцаджы цалх: Mishka - Зная твое дарование к стихосложению, глупо спрашивать, но все же - кто сочинил эти прекрасные строки? ( Я неизменный поклонник твоего творчества. )
Mishka: может и не прекрасные.. вырвалось однажды я тут недавно наконец полюбила Броцкого а знаешь как долго сопротивлялась но талант есть талант...и это рано или поздно покоряет. Прощальная ода. 1 Ночь встает на колени перед лесной стеною. Ищет ключи слепые в связке своей несметной. Птицы твои родные громко кричат надо мною. Карр! Чивичи-ли, карр! -- словно напев посмертный. Ветер пинает ствол, в темный сапог обутый. Но, навстречу склонясь, бьется сосна кривая. Снег, белей покрывал, которыми стан твой кутал, рушится вниз, меня здесь одного скрывая. 2 Туча растет вверху. Роща, на зависть рыбе, вдруг ныряет в нее. Ибо растет отвага. Бог глядит из небес, словно изба на отшибе: будто к нему пройти можно по дну оврага. Вот я весь пред тобой, словно пенек из снега, горло вытянув вверх -- вран, но белес, как аист, -- белым паром дыша, руку подняв для смеха, имя твое кричу, к хору птиц прибиваюсь. 3 Где ты! Вернись! Ответь! Где ты. Тебя не видно. Все сливается в снег и в белизну святую. Словно ангел -- крылом -- ты и безумье -- слито, будто в пальцах своих легкий снежок пестую. Нет! Все тает -- тебя здесь не бывало вовсе. Просто всего лишь снег, мною не сбитый плотно. Просто здесь образ твой входит к безумью в гости. И отбегает вспять -- память всегда бесплотна. 4 Где ты! Вернись! Ответь! Боже, зачем скрываешь? Боже, зачем молчишь? Грешен -- молить не смею. Боже, снегом зачем след ее застилаешь. Где она -- здесь, в лесу? Иль за спиной моею? Не обернуться, нет! Звать ее бесполезно. Ночь вокруг, и пурга гасит огни ночлега. Путь, проделанный ею -- он за спиной, как бездна: взгляд, нырнувший в нее, не доплывет до брега. 5 Где ж она, Бог, ответь! Что ей уста закрыло? Чей поцелуй? И чьи руки ей слух застлали? Где этот дом земной -- погреб, овраг, могила? Иль это я молчу? Птицы мой крик украли? Нет, неправда -- летит с зимних небес убранство. Больше, чем смертный путь -- путь между ней и мною. Милых птиц растолкав, так взвился над страною, что меж сердцем моим и криком моим -- пространство. 6 Стало быть, в чащу, в лес. В сумрачный лес средины жизни -- в зимнюю ночь, дантову шагу вторя. Только я плоть ищу. А в остальном -- едины. Плоть, пославшую мне, словно вожатых, горе. Лес надо мной ревет, лес надо мной кружится, корни в Аду пустив, ветви пустив на вырост. Так что вниз по стволам можно и в Ад спуститься, но никого там нет -- и никого не вывесть! 7 Ибо она -- жива! Но ни свистком, ни эхом не отзовется мне в этом упорстве твердом, что припадает сном к милым безгрешным векам, и молчанье растет в сердце, на зависть мертвым. Только двуглавый лес -- под неподвижным взглядом осью избрав меня, ствол мне в объятья втиснув, землю нашей любви перемежая с Адом, кружится в пустоте, будто паук, повиснув. 8 Так что стоя в снегу, мерзлый ствол обнимая, слыша то тут, то там разве что крик вороны, будто вижу, как ты -- словно от сна немая -- жаждешь сном отделить корни сии от кроны. Сон! Не молчанье -- сон! Страшной подобный стали, смерти моей под стать -- к черной подснежной славе -- режет лес по оси, чтоб из мертвых восстали грезы ее любви -- выше, сильней, чем в яви! 9 Боже зимних небес, Отче звезды над полем, Отче лесных дорог, снежных холмов владыка, Боже, услышь мольбу: дай мне взлететь над горем выше моей любви, выше стенанья, крика. Дай ее разбудить! Нет, уж не речью страстной! Нет, не правдой святой, с правдою чувств совместной! Дай ее разбудить песней такой же ясной, как небеса твои, -- ясной, как свод небесный! 10 Отче зимних равнин, мне -- за подвиг мой грешный -- сумрачный голос мой сделавший глуше, Боже, Отче, дай мне поднять очи от тьмы кромешной! Боже, услышь меня, давший мне душу Боже! Дай ее разбудить, светом прильнуть к завесам всех семи покрывал, светом сквозь них пробиться! Дай над безумьем взмыть, дай мне взлететь над лесом, песню свою пропеть и в темноту спуститься. 11 В разных земных устах дай же звучать ей долго. То как любовный плач, то как напев житейский. Дай мне от духа, Бог, чтобы она не смолкла прежде, чем в слух любви хлынет поток летейский. Дай мне пройти твой мир подле прекрасной жизни, пусть не моей -- чужой. Дай вослед посмотреть им. Дай мне на землю пасть в милой моей отчизне, лжи и любви воздав общим числом -- бессмертьем! 12 Этой силы прошу в небе твоем пресветлом. Небу нету конца. Но и любви конца нет. Пусть все то, что тогда было таким несметным: ложь ее и любовь -- пусть все бессмертным станет! Ибо ее душа -- только мой крик утихнет -- тело оставит вмиг -- песня звучит все глуше. Пусть же за смертью плоть душу свою настигнет: я обессмерчу плоть -- ты обессмертил душу! 13 Пусть же, жизнь обогнав, с нежностью песня тронет смертный ее порог -- с лаской, но столь же мнимо, и как ласточка лист, сорванный лист обгонит и помчится во тьму, ветром ночным гонима. Нет, листва, не проси даже у птиц предательств! Песня, как ни звонка, глуше, чем крик от горя. Пусть она, как река, этот "листок" подхватит и понесет с собой, дальше от смерти, в море. 14 Что ж мы смертью зовем. То, чему нет возврата! Это бессилье душ -- нужен ли лучший признак! Целой жизни во тьму бегство, уход, утрата... Нет, еще нет могил! Но уж бушует призрак! Что уж дальше! Смерть! Лучшим смертям на зависть! Всем сиротствам урок: горе одно, без отчеств. Больше смерти: в руке вместо запястья -- запись. Памятник нам двоим, жизни ушедшей -- почесть! 15 Отче, прости сей стон. Это все рана. Боль же не заглушить ничем. Дух не властен над нею. Боже, чем больше мир, тем и страданье больше, дольше -- изгнанье, вдох -- глубже! о нет -- больнее! Жизнь, словно крик ворон, бьющий крылом окрестность, поиск скрывшихся мест в милых сердцах с успехом. Жизнь -- возвращенье слов, для повторенья местность и на горчайший зов -- все же ответ: хоть эхом. 16 Где же искать твои слезы, уста, объятья? В дом безвестный внесла? В черной земле зарыла? Как велик этот край? Или не больше платья? Платьица твоего? Может быть, им прикрыла? Где они все? Где я? -- Здесь я, в снегу, как стебель горло кверху тяну. Слезы глаза мне застят. Где они все? В земле? В море? В огне? Не в небе ль? Корнем в сумрак стучу. Здесь я, в снегу, как заступ. 17 Боже зимних небес, Отче звезды горящей, словно ее костер в черном ночном просторе! В сердце бедном моем, словно рассвет на чащу, горе кричит на страсть, ужас кричит на горе. Не оставляй меня! Ибо земля -- все шире... Правды своей не прячь! Кто я? -- пришел -- исчезну. Не оставляй меня! Странник я в этом мире. Дай мне в могилу пасть, а не сорваться в бездну. 18 Боже! Что она жжет в этом костре? Не знаю. Прежде, чем я дойду, может звезда остынуть. Будто твоя любовь, как и любовь земная, может уйти во тьму, может меня покинуть. Отче! Правды не прячь! Сим потрясен разрывом, разум готов нырнуть в пение правды нервной: Божья любовь с земной -- как океан с приливом: бегство во тьму второй -- знак отступленья первой! 19 Кончено. Смерть! Отлив! Вспять уползает лента! Пена в сером песке сохнет -- быстрей чем жалость! Что же я? Брег пустой? Черный край континента? Боже, нет! Материк! Дном под ним продолжаюсь! Только трудно дышать. Зыблется свет неверный. Вместо неба и птиц -- море и рыб беззубье. Давит сверху вода -- словно ответ безмерный -- и убыстряет бег сердца к ядру: в безумье. 20 Боже зимних небес. Отче звезды над полем. Казни я не страшусь, как ни страшна разверстость сей безграничной тьмы; тяжести дна над морем: ибо я сам -- любовь. Ибо я сам -- поверхность! Не оставляй меня! Ты меня не оставишь! Ибо моя душа -- вся эта местность божья. Отче! Каждая страсть, коей меня пытаешь, душу мою, меня -- вдаль разгоняет больше. 21 Отче зимних небес, давший безмерность муки вдруг прибавить к любви; к шири ее несметной, дай мне припасть к земле, дай мне раскинуть руки, чтобы пальцы мои свесились в сумрак смертный. Пусть это будет крест: горе сильней, чем доблесть! Дай мне объятья, нет, дай мне лишь взор насытить. Дай мне пропеть о той, чей уходящий образ дал мне здесь, на земле, ближе Тебя увидеть! 22 Не оставляй ее! Сбей с ее крыльев наледь! Боже, продли ей жизнь, если не сроком -- местом. Ибо она как та птица, что гнезд не знает, но высоко летит к ясным холмам небесным. Дай же мне сил вселить смятый клочок бумажный в души, чьих тел еще в мире нигде не встретить. Ибо, если следить этот полет бесстрашный, можно внезапно твой, дальний твой край заметить! 23 Выше, выше... простясь... с небом в ночных удушьях... выше, выше... прощай... пламя, сжегшее правду... Пусть же песня совьет... гнезда в сердцах грядущих... выше, выше... не взмыть... в этот край астронавту... Дай же людским устам... свистом... из неба вызвать... это сиянье глаз... голос... Любовь, как чаша... с вечно живой водой... ждет ли она: что брызнуть... долго ли ждать... ответь... Ждать... до смертного часа... 24 Карр! чивичи-ли-карр! Карр, чивичи-ли... струи снега ли... карр, чиви... Карр, чивичи-ли... ветер... Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичи-ли... фьюи... Карр, чивичи-ли, карр. Каррр... Чечевицу видел? Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичири, чири... Спать пора, спать пора... Карр, чивичи-ри, фьере! Карр, чивичи-ри, каррр... фьюри, фьюри, фьюири. Карр, чивичи-ри, карр! Карр, чивиче... чивере. пс. а знаете, почему он мне не нравился? я видела в нем совсем другого человека. тот, кто мог так любить, не может быть циником. хотя многие его стихи пропитаны цинизмом... просто есть цинизм врожденный, от того, что человека избаловали и он зажрался... а есть болезненный цинизм - маска - от слабости - от ран... и значит внутри за маской кто-то ранимый, обиженный, любящий и хрупкий....
балцаджы цалх: Mishka - "СКРОМНОСТЬ - ВРАГ ТАЛАНТА". ( БЦ ) ( Дарю тебе эту мысль. ) Нстоятельно требую, что бы ты подписывала свои стихи и другие произведения. Тебе не придется за это краснеть. ( Надеюсь, ты напишешь те стихи, которые КУДУХОВ споет. Еще больше надеюсь, что ты станешь любимым автором стихов его песен. И кто знает ..., может ты станешь автором хитов. )
Mishka: спасибо..но я вряд ли до хитов дотяну. я всего лишь присматриваюсь к таракньим бегам в голове... которые становтяся активней во время мысленных или эмоциональных бурь спасибо, БЦ.
Mishka: иногда нахожу красивые портреты
Mishka: Наконец посмотрела "Дом у озера" Всё-таки в римейках что-то есть, не так они плохи изначально как идея, ведь в эпоху откровенно слабых сценариев с ними априори меньше проблем. Стоит ли судить аргентинца Алехандро Агрести за дословное, как говорят знатоки, копирование первоисточника, весьма утончённого южно-корейского фильма Ли Хйун-сёнга «Il Mare»? Другое дело — всегда найдётся и то, что погубит затею на корню, несмотря на предсказываемый ей успех. Тут уж как в присказке — одно неловкое движение и… Если бы Голливуд настоял на внесении в режиссёрские обязательства нескольких процентов навязчиво-бессмысленных, с глицериновой слезой крупных планов своих суперстар, еще нескольких процентов секса, к примеру, на столе в приёмной (читай в приёмном покое героини-докторши), а также скорбного наличия в кадре одной маленькой, но очень одноногой собачки — зритель на выходе имел бы гламурно-дешёвую мелодраму. Голливуд же остался бы при своём праве навсегда вычеркнуть имя режиссера из своих тайных списков дальнейшего сотрудничества. А вот нет же, кино получилось отменным, не запятнавшись всем вышеперечисленным, а посему сразу, не сходя с места, запомним его автора и пожелаем долгой успешной жизни, а сами погрузимся в кинодейство. Кейт и Алекс, герои истории — зрелые, состоявшиеся личности. У обоих любимая работа и трудный период в жизни, когда удовлетворённость собственным положением остаётся где-то далеко за скобками. Их странное знакомство с разницей в два года началось с Дома у озера. Когда-то очень давно его построил один талантливый архитектор для своей возлюбленной. Сначала он нашёл место, и место особенное, задумав поймать его свет и поместить внутрь наподобие изящного китайского фонарика. Когда же сие произошло, архитектор, решив, что желаемый рай на земле достигнут, с головой ушёл в работу, выплачивая ренту от собственных чувств на каждом их вираже. Кто знает, сколько безмолвных криков о любви слышали эти стены, сколько слёз видели? Заключённые в плен, они просмолили каждую дощечку желанием и невозможностью любить. Но возлюбленная покинула архитектора, а вскоре Дом покинули и все остальные. Спустя много лет его нашла она. На её руках умер человек, и она приехала сюда, чтобы, отдохнув, жить дальше. И этот же Дом разыскал он, чтобы, простить и отпустить от себя прошлое или забыть его. Переступив порог, они оба оказались в его полной власти. Эта картина о Доме, который хотел любить, потому что для любви был создан. Все свои надежды пополам с желанием отмщения за многие годы одиночества Дом обрушил на них, не щадя, заперев все свои двери временем. Кейт знала, что он хранит в себе, она это чувствовала и не могла забыть. Алекс же знал почему. Переписка завязалась случайно. Корреспонденция может приходить и по отъезде хозяина. Она: «Пожалуйста, перешлите по адресу…» Он: «Это что, шутка такая? Нет такого адреса. То есть место есть, а дома нет». Да откуда он возьмётся, если он живет в 2004, а она в 2006? Разумеется, адресат ещё не прибыл. Время сошлось между собою в одном месте, предоставив нашим героям единственную возможность для общения — переписку. Почтовый ящик у дома — это нечто вроде аномальной зоны. Вы кладёте туда письмо из будущего или прошлого, и в ту же секунду адресат оттуда его и получает. Сначала это даже забавно, пока не зайдёт слишком далеко и участники этой истории не начнут понимать, что всерьёз полюбили друг друга. И тогда ошеломит обоих элементарная, пугающая своей примитивностью мысль о невозможности встречи. Да, у них одна и та же собака, они могут параллельно гулять и даже оставлять послания на стенах домов, но только не увидеться. История полностью погружает зрителя в задачу с двумя известными: как сделать так, чтобы Х-Алекс, вышедший из точки А в 2004 году повстречал Y-Кейт, вышедшую из точки Б в 2006-м. И им это даже удаётся: один взгляд, одна встреча, один поцелуй. Он знает, кто перед ним, она нет. И снова расставание. Каждый уходит в своё настоящее. Прошлое-настоящее-будущее в мечтах и воспоминаниях рассыпано по фильму многочисленными изящными фрагментами, выстраиваясь вместе в завершённую логическую цепь; архитектура города звучит, природа у озера безмолвна до ощущения трагизма, а воздух надо всем этим великолепием дрожит от накала эмоций. Повествование нарочито неторопливо, с гаснущими планами, паузами и концептуальными эпизодами несуществующих встреч с чтением писем друг другу. Между Сандрой Буллок и Киану Ривзом, исполнителями главных ролей, происходит потрясающая химия. Взаимосвязанный психологизм, выплеснувшись наружу, берет в плен до финальных титров, разворачиваясь к зрителю с единственным вопросом: а где твой Дом? Сыграли-таки актеры ту драму о любви, для которой, казалось, были созданы. И вся эта фэнтэзийная сказка на деле представляется куда реальнее многих правдивых историй из жизни. И встретятся наши герои или так и останутся двумя блуждающими половинками, затерявшимися во времени, зритель узнает, лишь посмотрев картину до конца. Впрочем, финал как бы уже и не важен. Главное случилось: они поняли, что не одиноки, а ради этого стоит рисковать и идти на жертвы, ради этого стоит жить. (с)
Mishka: что касается лично меня, то для меня фильм испорчен хэппи-эндом... остальное - идея такой фантастической переписки, искренность, чистота... которые передал режиссер. сценарист и иже с ними..достойны похвалы... меня уже давно раздражают слишком наглые...да, именно наглые фильмф о любви. где все доступно и самой любви - НОЛЬ. а тут была та нежность и искренность и ненапористость, которая должна быть в любви. меня тронуло, когда главный герой решил пересадить дерево... она написала, что ей не хватает этих деревьев за окном, и он выкопал деревце и посадил там, где через два года будет жить его возлюбленная .... это показалось мне самым тонким и милым в этой картине. и только на втором месте танец героев. и только на третьем их реальная встеча)
Mishka: ...3. (Прогулка) Снилось мне, что боги говорили со мною: Один, украшенный водорослями и струящейся влагой, Другой с тяжелыми гроздьями и колосьями пшеницы, Другой крылатый, Недоступный и прекрасный В своей наготе, И другой с закрытым лицом, И еще другой, Который с песней срывает омег И Анютины глазки И свой золотой тирс оплетает Двумя змеями, И еще другие... Я сказал тогда: вот флейты и корзины - Вкусите от моих плодов; Слушайте пенье пчел И смиренный шорох Ивовых прутьев и тростников. И я сказал еще: Прислушайся, Прислушайся, Есть кто-то, кто говорит устами эхо, Кто один стоит среди мировой жизни, Кто держит двойной лук и двойной факел, Тот, кто божественно есть Мы сами... Лик невидимый! Я чеканил тебя в медалях Из серебра нежного, как бледные зори, Из золота знойного, как солнце, Из меди суровой, как ночь; Из всех металлов, которые звучат ясно, как радость; Которые звучат глухо, - как слава, Как любовь, как смерть; Но самые лучшие сделал из глины Сухой и хрупкой. С улыбкой вы будете считать их Одну за другой. И скажете: они искусно сделаны; И с улыбкой пройдете мимо. Значит, никто из вас не видел, Что мои руки дрожали от нежности, Что весь великий сон земли Жил во мне, чтобы ожить в них? Что из благочестивых металлов чеканил я Моих богов, И что они были живым ликом Того, что мы чувствуем в розах, В воде, в ветре, В лесу, в море, Во всех явлениях И в нашем теле, И что они, божественно, - мы сами... А.де Ренье
Mishka:
Mishka: Приляг на отмели. Обеими руками Горсть русого песку, зажженного лучами. Возьми... и дай ему меж пальцев тихо стечь. Потом закрой глаза и долго слушай речь Журчащих вод морских и ветра трепет пленный, И ты почувствуешь, как тает постепенно Песок в твоих руках... и вот они пусты. Тогда, не раскрывая глаз, подумай, что и ты Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных Смешает как пески на отмелях прибрежных... А.д.Р
Mishka: Прилечь на отмели, двумя руками взять (Чтоб за песчинкою песчинку высыпать) Горсть белого песка, что золотит закат, И, раньше чем глаза закроешь, бросить взгляд На море стройное и в глубину небес; Потом, почувствовав, что весь песок исчез Из облегченных рук, что нет в них ни крупицы, Подумать, прежде чем опять раскрыть ресницы, О всем, что наша жизнь берет у нас, мешая Летучий свой песок на отмели без края. другой перевод
Mishka: Приляг на берегу. Не говоря ни слова, Возьми в ладонь песку, от солнца золотого. Теперь сожми ладонь и, пальцы разжимая, Внимательно смотри, как он сквозь щель стекает. Потом закрой глаза и слушай моря плеск, И ветерок лови, что шлет привет с небес. Но вот рука пуста. Ты, глаз не открывая, Подумай, что вот так и жизнь твоя земная Стекает, как песок меж пальцев, в никуда. Подует ветерок - уж нету и следа! А сколько их - песчинок белоснежных - Здесь похоронено на отмели прибрежной. еще один
полная версия страницы