Форум » ИРОН ÆВЗАДЖЫ ФÆЗУАТ » Ирон литературон сфаелдыстад » Ответить

Ирон литературон сфаелдыстад

Хуссайраг: Зынаргъ аембаелттае!!! Цаемаей нае улаефаен раестаег интернеты пайдаимае аервитаем, аемае нае ирон литератураейы хаезнатаей хайджын уаем, уый тыххаей ацы саергонды ирон фыссджыты аемае поэтты сфаелдыстад мыхуыр каенут. Аез райдайдзаен, сымах даер фаестейае ма зайут. Хатыр бакаенут, хиппаелой даер мае ма фенхъаелут, фаелае маенае уае таерхонмае аеваерын маехи таелмацгонд Уильям Шекспиры "Гамлеты монолог". Цаерон аеви маелон- уый у саейраг фарст; Хуыздаер цы у лаеджы удаен: Быхсын Хъысмаеты сау цаефтае аемае цаерын. Аеви фыдохы уылаенты ныхмае аеррлаеууын Аемае сае бауромын. Маелает аенусон фын у Уымаей уаелдай ницы бауромдзаен дае рыст Аемае заердаейы катай, царды тыхст. Йе ахаем каерон у баеллицаг сонт удаен Амаелын… фынаей каенын, аемае фынтае уынын Фынтае-аермаест мае уый уромы.- у таессаг, Цаваер уыдзаен аенусон фын, цы нывтае Уайдзысты мае цаестытыл куы суаегъд уон Мае царды тухаентаей . цаевиттон Уый у бындур дуне зындзинаедтаен Аендаера чи бауромид уыйппает зын, Каей заердае уаид уас тыхджын , аемае быхса Зын уаваертае, тыхми, аесхуыст тыхджынаей, Аедыхаей та таергай, былысчъил хъалаей, Уарзты рыст, каед аемае иу цаеф кардаей Саерибардзинад балаевар каенид, Цагъайраджы раехыстае… уаед чи дарид? Чи хаессид царды уаргъ, куы нае наем уаид тас Маердты баестаей, каецыйае наей фаендаг.

Ответов - 29, стр: 1 2 All

Хуссайраг: Маенае уын ноджы мае аемномыг аервад Габуты Марат Вячеславы фырты фыст аемдзаевгаетае уырыссагау. Абон сыл бамбаелттаен интернеты аенаенхъаелаеджы, аемае тынг фаецыдысты мае заердаемае. Ме рвадаей ныббуц даен Открыта дверь, ведущая на Север, Закрыты ставни - солнечный Восток, Одной рукою собирая клевер, Другою - чуть дышащий огонек. Преграды прочь и в сторону сомненья, Вперед друзья - как будто есть они, С крутой вершины - глыбами каменья, С почти увядших - солнечные дни. Не крик в ночи - удушливые ветры, Не песни плач - туманность диких снов, Не измеренье - промежутки -метры, И не рассказ - пустая трата слов. Четыре стены, потолок и рама, А под ногами - колючий снег, Льдинка - слеза звонкой каплей с крана, Старая стрелка рисует бег. Полночь мечты из дверей раскрытых, Скрипом окликнет когда-нибудь, Вещие сны из высот забытых, До бесконечности нудный путь. Звоном стальным позабытых стекол, Не пробужденье - кошмарный бред, Снова пустые глазницы окон, Снова ничтожным мгновеньем свет. ***** Ни чувств, ни желаний, ни песен, ни слез, На сердце темно и пустынно, Сырая земля из под вьющихся роз, Путем ни коротким, ни длинным. Вот снова капель, пересох ручеек, Пожухла листва под березою, Когда то огонь, а теперь огонек, Цветы полевые - навозом. И небо лучится холодной звездой, Под солнцем - свинцовые тучи, Роса обернулась соленой слезой, Холмами - вчерашние кручи. Над степью кружится подобие снов, Крылами взбивая перину, И лист перепачкан подобием слов, И город хрустальный - из глины. *** Тень на экране, как будто светом, Свет в поднебесье - как будто тень, Снег серебристый - как будто летом, Тяга к работе - как будто лень. Ночь золотая - как будто низость, Солнце сверкание - будто плен, Губ расстование - будто близость, Радость - как будто бы плоти тлен. Утро - как будто росою радость, Вечер - казалось бы в никуда, Попеременно - как будто гадость, Нет, но как будто бы снова - да! *** У разбитого корыта, Не исполнившихся снов, Вьюгой снежною покрыта, Пеленой седых оков. На распутье перед бурей, Как и тыщу лет назад, Одинокая фигура, Надоевший снегопад. Ни на лево, ни на право, Ни назад и ни вперед, Не дойти до переправы, Под ломающийся лед. День убогий завершился, Ноль - ужасной пустотой, Безотрадно закатился Солнца отблеск золотой. **** Снова наступила осень, Как банальные следы, Золотое через проседь, Голубое через дым. Жаль чего-то, где то, как-то, Почему то и нигде, Остановлен перед фактом, Пламенеть в стальной воде. Уходить и не прощаться, Пробивая стену - твердь, Раз за разом возвращаться Над вчерашним словом ·смертьЋ. *** У Креста, священным светом ясного, Удержать дыханьем мыслей бег, И стремленьем к истинно прекрасному Удивит ничтожный человек. Словно из под купола небесного К чудесам Всевышнего глаза, Тайная краса знаменья Кресного, Покаяньем сладкая слеза. И свечою, пламенем зовущею Устремится дух - преграды прочь, И молитвой, бережно поющею Осветится днем мирская ночь. Ради нас Сошедшего, Страдавшего Молим, у распятья трепеща, О прощеньи низкого и падшего, О спасеньи духа немоща. И колени преклонив рыданием Осознать суетности кошмар, Просветленным, истинным страданием, Кротости смиренной принять дар. *** Не потому, что было где то, как то, Не потому, что снег с долин сошел, Не потому, что где то мерзко, гадко, Далекий путник в странствие пошел. Когда-нибудь - дыхание свободы, Когда-нибудь - бездушие ночей, Когда-нибудь - птиц золотистых оды, Покроет мрак сверкание очей. Но если продолжает серебриться, Но если с ниоткуда в никуда, Взмахнет крылом подраненная птица, Но если вскрик - туманная вода. **** Шаг за шагом приближаясь К неизбежности конца, Удаляясь, возвращаясь, У забытого крыльца. День за днем закатом песнь, Не услышанный призыв, Поглощающая плесень, Разметавший брызни взрыв. Ночь за ночью новолунье, И зачем то звездный дождь, Отвратительная лгунья, И ознобом сердца дрожь. Шаг за шагом приближаясь К несусветности мечты, Вспоминая, забываясь, И со смертию на ·тыЋ. *** По заснеженному полю, Шаг ни в шаг и след ни в след, Угостить бы хлебом, солью, И избавиться б от бед. По пескам иссохшим ветром Истлевающих костей, Разлетающимся пеплом Тьма непрошенных гостей. По морям соленой пеной Разъедающие дни, Словно огненной гиеной Серо-черные огни. Под луною серебристой Утопание в грязи, О, Лучисто-Золотистый Святы Боже, помози! *** Устремив к потрескавшейся глине Опустевший и усталый взгляд, Словно на краю чужой могилы, Словно прошлогодний снегопад. По реке, закатами блестящей В одиноком, утлом челноке, Словно жизнь была ненастоящей, Словно лжеперо зажав в руке. Словно вихрем унесенный к лету Безрассудством пылкий огонек, И лучами жаркими согретый Подпевает маленький сверчок. И шагнув в неведомые дали Скинуть груз, мешающий дышать, Словно под пушисто-снежной шалью Верить, и надеяться, и ждать. *** Вот и пришло, ожиданье веками, Не разорвать преукрашенность снов, Полуоткрытыми псевдоглазами, Полузвучащие призраки слов. Вот и взошло, солнца диск золотится, Не упустить из предвиденья след, Полупающая трель серебрится, Полустенанье заброшенных бед. Вот и пришло, словно не было крика, Не разбудить пьющих тень в тишине, Полуразрушено древнее лико, Полунадгробье на илистом дне. *** Шелест прошлогодний, Сумрачные дни, И по глади водной Беглые огни. Скрип ступеней старых, Не окрашен след, На руках усталых Плач вчерашних бед. Хриплое дыханье, Жалобная трель, Шепот -предыханье, Юная капель. Солнечное пенье, Тучи - облака, Медленное тленье. Бледная река. Переливы песен, Словно тишина, Словно запах - плесень, Жизнь не видна. *** Клонятся березы Под наплывом гроз, Прожигает слезы Пыль вчерашних грез. Ветер поседевший Гонит облака, Солнцем разомлевшим Бурная река. И потоки влаги Омывают грудь, На тринадцатом шаге Надоевший путь. И ночные птицы Сквозь полета тень, Сомкнуты ресницы, Уходящий день. У колодца песен, Прославляя мрак, Сквозь густую плесень Незаметный враг. **** Опустившись в стенанья осени, Окунувшись в бездонность дна, И ржаными укрыв колосьями, И полночие из окна. Пробудившись тяжелым холодом, Уплывая к концу начал, Словно полузвериным голодом, Словно в море ночном причал. Оступившись - лететь каменьями, Не взываньями - Богом жить, Заплетая крутыми звеньями Из источника злато пить. Удивившись явленьям радостным Взмыть к непознанности небес, Переполненность чувством сладостным, Наступающий день чудес. *** Когда вьется дым с облаков густых, Опускающихся на грудь, Когда хлещет мрак из глазниц пустых, Озирающих долгий путь. Если шелест звезд из полночных дум Пропустил чистоту огня, Если рвется ввысь воспаленный ум, И без солнца не видно дня. Когда слышен крик сумасшедших грез, Начинающих ветра плач, Когда слезы - пыль на коре берез, С топором дровосек - палач. Если сделан шаг под литавров звон, Вместо карканья воронья, Если шапкой снег с поднебесья крон, Если правда сильней вранья. *** Я хотел увидеть небо Переливом голубым, Я хотел обняться с ветром, Чистым, гордым и седым. Я хотел пройти равнины, Словно стая облаков, Я хотел увидеть нивы, Землю с ранами подков. Я хотел проплыть морями, На бесстрашном челноке, Рассекая океаны, Руль- весло зажав в руке. Я хотел вершин великих Покорить усталый путь, Я хотел в чащобах диких Побывать когда-нибудь. Я хотел чтобы хотелось, Нараспашку окна, дверь, Я хотел что б сердцу пелось, А не плакалось теперь. *** Садится самолет, уставший плавать, Ложится снег, успевший побелеть, Глазам закрытым больше не заплакать, И больше не волнует слово смерть. Ложится снег, чтобы весной растаять, Садится самолет, чтобы снова взмыть, Собака кость грызет, чтоб снова лаять, И волк уснул, чтоб ночью снова выть. Заходит солнце, чтобы встать с рассветом, И ветра вой прервется тишиной, Вопрос созрел, снимаемый ответом, Зеленый свет сменяет красный ·СтойЋ. Цветут сады, чтоб желтизной покрыться, И дождь идет чтоб высохнуть до дна, Растут цветы, чтобы росой умыться И вновь увянуть - такова судьба. И кто поднялся снова будет падать, И кто не видел сможет посмотреть, Но вот глазам закрытым не заплакать, И больше не волнует слово смерть. *** Когда увидел я трепет листьев, Когда почувствовал жар огня, Тогда невидимой нитью, близко Блеск долгожданный увлек меня. Когда я вспомнил дыханье песен, Когда услышал я зов трубы, Когда сошла вековая плесень, Потоки вихрем святой воды. Тогда очнувшись от тьмы скитаний И пробудившись от зыбких грез, Омывшись кровью Христа страданий И покаяньем лучистых слез. *** Когда инстинкты правят чувством, Желанье огненной крови, На сердце мелочно и пусто, И нет ни веры, ни любви. Когда застывший лед бокала, И взгляд, блуждающий во мгле, Когда звезда с небес упала, И разложение извне. И плач поющею листвою, Раздавлен снегом летний сад, И с поседевшей головою Под неустанно бьющий град. И к небесам бы словно птица, Парящий дух вчерашних снов, Непонимающие лица Из нержавеющих оков. *** Пушистые мечты, узор -снежинки, Захватит дух внезапностью чудес, В седых ветвях засеребрятся льдинки, И, сказочный, раскроет двери лес. Волшебный цвет - дыхание свободы, И летний день безоблачно поет, И золотятся блики птичьей оды, И солнца свет дыханием зовет. Унылый ветерок раздев деревья, И грусть и нежность полнят глубиной, И хочется остановить мгновенье, Ковер из листьев, пахнущих зимой. О молодых ростках, тепле весеннем Споет веселая, счастливая капель, И дни желаний полнятся весельем, И соловьиной ночи шепот -трель. То Божий свет о радости спокойной Поет нам песнь о лучших временах, И на душе так тихо, так покойно, И ночь лишь только в мимолетных снах. Ацы радзырд даер у Габуты Марат Вячеславы фырты фыст. ОКНО Еще один рассвет еще одного дня медленно вползает в полутемную комнату квадратом окна-картины, в котором все те же унылые деревья, подслеповатые окна домов, редкие прохожие с видом пилигримов сомнамбулически переставляют ноги, увязающие в глубоком сыром снегу. Крупные белые хлопья, мерно покачиваясь, плавно опускаются на тротуар, моментально сливаясь с бурой грязью, или цепляются за одинокие ветки раздетых акаций, сиротливо съежившихся у дороги. Сонно потянувшись на жестком скрипучем диване, хозяин комнаты приподнялся на локте. Печальный взгляд глубоких серых глаз, подернутых дымкой и окруженных сеточкой мелких преждевременных морщин, привычно прошелся по знакомому интерьеру и уныло застыл на опостылевшем пейзаже за окном, привлеченный, видимо, одиноким автомобилем, сердито прожужжавшим мимо, с нахмуренным водителем и грязным лобовым стеклом. Рука машинально легла на пачку сигарет: так уж повелось, что не с молитвы, но с едкого, удушливого дыма начинался каждый новый день в этом доме. В каком-то полузабытье курил он, глядя в никуда, думая ни о чем, вспоминая прошлое ничто, и лишь обожженные истлевшим окурком пальцы напомнили ему о зыбкой действительности. Стряхнув с одеяла пепел, он встал, прошелся по большому овальному помещению, уставленному дорогой и новой аппаратурой, не очень дорогой и не совсем новой мебелью и переполненному совсем уж дешевыми и старыми идеями, планами и мечтами юности, смешанными с табачным дымом и отчаянием неудачника, затаившимся по сумрачным углам подсознания призрачного бытия. Пять шагов влево, шесть - вправо, и вновь он у надоевшего экрана окна, за занавесками которого один и тот же черно-белый фильм невеселых будней. Первый этаж высотного здания имеет как свои преимущества (хотя, какие конкретно, - неизвестно), так и один огромный недостаток: он слишком далеко от неба. Вот и из этого окна можно было увидеть все, что угодно, особенно если любить мрачно-серые картины, но только никогда не видно было неба. Ненастье или солнечная погода на улице, снегопад или дождь, мороз или жара - все это определялось отсюда лишь по вторичным признакам, как-то: мокрый или дымящийся асфальт, хмурые либо веселые лица прохожих, зонтики либо солнечные очки. Самых же туч, яркого солнца, причудливых облачков он из своего окна увидеть не мог. Это раздражало, нагоняло тоску, унижало, наконец. И на душе становилось пасмурно и холодно, сердце съеживалось, словно от укола увядающей искусственной розы, заточенной в придуманном подземелье большого города. Снова шаги босых ног по истертому паркету, чирканье зажигалки, приглушенный кашель. Утренняя гимнастика самоуничтожения. Нет, дело, конечно, не в окне - пародии и не в сумраке январского утра, и не в отсутствии денег на хороший табак... Широкий лоб, полуприкрытый полуседеющей прядью, сдвинутые к переносице брови, плотно сжатые потрескавшиеся губы, трехдневная щетина щек - одним словом, лицо, пытающееся изобразить подобие мысли. И только глаза все такие же отсутствующие, блуждающие, будто и хотят сказать о чем-то, да вот только говорить, собственно, не о чем. И думать не о чем и незачем. Еще два-три неуверенных шага, и он устало повалился в постель, точно не раннее утро, а поздний вечер, венчающий собою плодотворный день, распахнул объятия усталому труженику. Ощущая почти физическое утомление, он сомкнул веки с некогда длинными ресницами. Перед мысленным взором понеслись полузабытые лица, обрывки фраз и попыток поступков его надуманной виртуальной жизни. Напрягшись, он попытался погрузиться в спасительные воспоминания детства, что делал всегда, когда становилось плохо, - а плохо, сколько он себя помнил, ему было слишком часто. Воспоминания не каких-то конкретных событий, а просто детства, с его солнечными зайчиками, зеленой травкой, рождественской елкой, с запахом мандаринов и домашних пирогов и теплом бабушкиных рук, мягких и нежных, любящих. Бабушка.... Это был самый светлый островок в океане искусственного хаоса его внутреннего мира, спасительным лучом надежды, освещающей сумрак. В памяти который уже раз возник уютный уголок его "детской" с мягким вечерним светом большого абажура и засыпающими игрушками. Маленький мальчик с открытым ртом и округлившимися глазами, внимающий дивным рассказам бабули про замечательных людей из загадочной книжки под названием "Жития святых". Детская ручонка иногда сжимает нательный крестик, а иногда тянется под подушку, нащупывая иконку Пресвятой Богородицы. И на душе светло и покойно и в то же время радостно и волнительно. Потом бабушка тихо крестит и целует его и уходит, мягко притворив дверь. А он в полусне, полуреальности представляет себя на коне Святого Георгия поражающим страшного змия.... Широко улыбнувшись и вдруг болезненно сморщившись, хозяин комнаты поглубже зарылся в одеяло, словно пытаясь перенестись в райские сны сказочного детства, будто не понимая, что это уже почти так же невозможно, как и увидеть небо из его окна. "Невозможное человекам возможно Богу", - всплывает вдруг в памяти евангельская мудрость. И вновь картина из прекрасного вчера: он семенит по скрипучему снегу, с трудом переставляя ножки, держась за бабушкин подол. Еще темно и холодно, но идти недалеко: за углом их дома небольшой храм, приветливо распахнувший врата в ожидании маленького человечка. Он четко помнил то удивление и восторг, когда небольшая церквушка буквально вырастала и светлела прямо на глазах во время праздничных богослужений. Особенно в Рождество, когда величавая тишина и полумрак храма, прерываемые приглушенным гулом прихожан и яркими лучиками лампадок, постепенно сменялись торжеством, светом и песнопениями, когда сердечко готово было выпрыгнуть от восхищения и сдерживаемых слез. Потом он узнал, что ощущения эти называются благодатью, потом забыл, что узнал, а после стал забывать и ощущение. Но самыми поразительными были звуки колокольни, сперва набатом одинокого колокола сзывающие людей, а затем яркими переливами неземной музыки заполняющие юную душу ликованием праздника.... Будучи натурой чувственной, он очень тонко реагировал на мелодии, и многие события в его жизни ассоциировались у него с теми или иными музыкальными произведениями. Вот и сейчас, воссоздав в памяти лучшую музыку, что когда-либо слышал, - колокольную, он почти физически погрузился в те далекие светлые времена.... Словно один из евангельских пастухов, первыми узнавших благую весть о рождении Богомладенца, спешил он домой поделиться великой радостью, теплом горящих свечей и светом молитвенного огня. Не будучи в состоянии выразить переполняющие детское сердце чувства словами, он весь день прыгал и смеялся, баловался и мешал взрослым. А рождественская ночь чудес продолжалась у праздничной елки, под которой, он это точно знал, Дедом Морозом - прообразом Святого Николая Чудотворца - обязательно приготовлен подарок для него.... Еще сильнее съежившись под одеялом, хозяин комнаты застонал, подавленный мощью контраста между прошлым и настоящим. Напрягшись изо всех сил, стараясь удержать ускользающие светлые образы, он попытался, хотя бы мысленно, вернуть спасительную песню церковной звонницы. И у него получилось: вновь торжество Рождества Христова заиграло переливами и красками чуда в его истерзанной душе. Он открыл глаза, готовясь к возвращению к серости и горько-сладкой боли в груди, но, странное дело, колокольный перезвон не утих, как это обычно бывало. Он резко сел, затем вскочил с дивана. Да, все верно, из ненавистного окна лились столь дорогие сердцу звуки. На миг, показавшийся вечностью, он замер, потом бросился к окну и распахнул его. Яркое морозное солнце и хоровод узорчатых снежинок встретили его рождественской свежестью. А главное - Небо, такое желанное и обычно такое далекое, ударил по нервам, отраженным Благовестом звонницы. Ошеломленный, почти ослепший и оглохший, он бросился к столу, лихорадочно перебирая и бросая на пол ворох бумаг из неоконченных статей и рассказов, словно обрывки неудавшейся вчерашней жизни. Вот он - календарь, и точно: седьмое января! Вновь полетели из ящиков стола письма и заметки, ежедневник, покрытий плотным слоем пыли, и, наконец, он нашел икону, ту самую, из-под детской подушки, Пресвятой Богородицы "Семистрельница". Сжав ее в руке, он судорожно начал одеваться, потом бросил, подбежал к окну, будто не веря собственным глазам, выглянул из него, затем вновь вернулся к одежде. Куда спешил он? В храм! А может, уже поздно? - резануло вдруг. Слишком много воды утекло, смывшей, казалось, остатки всякой надежды. Он пошатнулся и обмяк. Но тут воспоминания притчи "о работниках единонадесятого часа" вновь вдохновили его. Так прыгал он по комнате, то останавливаясь, то снова суетясь, то боримый сомнениями, то окрыляемый надеждой. А в растворенное окно все лилась и лилась чудесная музыка Благовеста и веселые икрящиеся на солнце снежинки, быстро образующие на подоконнике маленькие яркие лужицы. Собравшись, он еще раз взглянул на икону и медленно, впервые за много лет, перекрестился. Затем резко рванулся, распахнул дверь и исчез из виду, забыв даже запереть ее. Еще совсем недавно тоскливое и серое, а теперь удивительно яркое окно комнаты на миг высветило его промелькнувший силуэт и вновь посыпало праздничными искрами. И если, высунувшись по пояс, выглянуть из него, можно увидеть угол дома, в ста метрах за которым расположена православная церковь, и, сосредоточившись, почти увидеть занесенные многолетним снегом крохотные следочки раскрасневшегося малыша, спешащего ранним рождественским утром в Храм Божий! Марат Габуев

Хуссайраг: Маенае ма уын ноджы иу зындгонд уырыссаг поэты аемдзаевгае (иронмае йае ратаелмац кодта- Бестау): Зымæгон æхсæв, бур цырæгъты аууон Уынг, афтиаг, фæллад доны уынæр Æндæр æфтиаг ацы цардæй ма дом, Куы ма фæцæрай иуахæм уæддæр. Мæлæтмæ ма хъус - Байдайдзынæ ногæй æмæ та рыййафдзæ кæддæр: Зымæгон æхсæв, мард цырæгъты бур рухс, Уынг, афтиаг, фæллад доны уынæр.

fydbylyz: Бестау, аенджарыс! (жжёшь)) Марат, де 'мном аервады сфаелдыстадаей дзы нал уыди?!))))


Хуссайраг: ...Чызгæн йæ рустæ ’мæ йæ риутæ,— Цыма уа уыдонæй хуыздæр! Мæнмæ хуыздæр кæсид æниу та Рæхснæг фад фидыцджын уæддæр. Лæгæн уый айсафы йæ зивæг, Цыдæр æвæджиау хæрзиуæг Цыма цæудзæн дæуыл æваст, Вæййы æхсызгон уыйау раст. Æз уарзын ахæм къах, Елвинæ, Куы вæййы дзаг фынджы бын, уæд, Куы кæны уыгæрдæны фæд, Кæнæ зымæг цæнгæт каминыл, Йе, искуы денджызгæрон сæрд Куы вæййы айнæгыл æвæрд.... Джуссойты Нафийы таелмац "Евгени Онегин"-аей скъуыддзаг Аенаехъаенаей йае ис бакаесаен маенае ам http://allingvo.ru/POETRY/onegin.htm#_Toc179207927 .....Зымæг у!.. Фырцинæй хъæууон лæг (Зима, крестьянин торжествуя.....) Йæ бæхыл дзоныгъвæд нæмы; Кæм ма ис бæхы дæр уромæг, Лæхурæг митыл сæпп кæны. Кæцæйдæр, ногуард мит фæйлаугæ, Йæ хъæрæй быдыртæ уыраугæ, Бæхдзоныгъ, митфæлмау, тæхы; Бæхдæрæг нал лæууы зæххыл. Кæс-ма, хъазайраджы лæппу дæр Йæхицæй ацарæзта бæх, Фæласы къæбысы дзæбæх, Æндæвд къухыл нæ кæны фу дæр,— Бæргæ йын риссы, фæлæ цы! — Йæ мад æм рудзынгæй хæцы... Бакаесут аей, ма фаезиваег каенут

Ос-Багатар: Ещё бы понимать понрмально...

татьяна: Хуссайраг скромный у нас Марат Габуев

Bestau: Чи нае амаелы, феацаерынц Ахсаймае, аевдай азмае, Хъеллау каенынц, фыссынц мысинаегтае, Цардаен йае даендаегтае схъауынц. Са цаесгаемттаем сын ныккаесын лаембынаегаей, Миклуха Маклай хъаеддаг адаемы ахуырст цасгаемттаем куыд каст, афтае. И. Бродский

Bestau: Маенаен та Ирбегы аемдзаевгаетае цаеуынц мае заердаемае. И чем дальше, тем больше. Дзаеудыхъаеуаей куы тахтаен, уаед ыл саембаедтаен аэропорты. Фаендыд мае, заегъон ын, хорз аемдзаевгаетае йын ис, фаелае фефсаермы кодтон Ирбек ДЗУЦЕВ ПРОСВЕТЛЕНИЕ НА БАКЕ Стою у брашпиля – на баке, И шторм дудинский не страшит. Стихия в яростной атаке Мне испытание вершит. И пусть взбесившиеся волны Разносит ветром по лицу, Я боцман – значит, непокорный! Держусь, как следует бойцу! ИЗГОЙ Отвергнутый живущими В квартирах и домах, С проблемами растущими Испытываю страх. Фантазия куражится На розовом коне, С реальностью не вяжется Энергия во мне. Давно переплетаются Заслуги и грехи, Мучительно рождаются Желанные стихи. * * * Снова сердце в предчувствии встреч. Горизонты Осетии милой… Незабытая сладкая речь Наполняется новою силой. По-весеннему солнечный день Согревает мятежную душу, Набухает подруга-сирень – Вырываются почки наружу. И куда бы ни рвался порой, Но чужбину никак не приемлю. Раздвоение мысли – долой! Я люблю осетинскую землю! ВЗДОР Экий вздор, какое счастье, Сколько можно рифмовать? Я поэт, но лишь отчасти – Чувства некуда девать! У меня перед глазами Ограниченный обзор, От тоски плету часами Полуночный разговор. Искрометный взгляд любимой, Нежных роз багряный цвет Мне дороже славы мнимой – Никаких сомнений нет. Встречу я судьбу желанно, Истомился – видит Бог! Кровоточит в сердца рана Грустью выстраданных строк. Бытия шероховатость В одиночестве томит. Где же ты, земная радость, Та, что боль мою затмит? ПРОСВЕТЛЕНИЕ Безвозвратно уходят годы, Отвоеванные тоской. Нет влюбленности, нет свободы, В жизни радости – никакой. Мне ли чахнуть в застенках дома? Восхвалять осетинский нрав? Охмурила рассудок дрема Желтизной низкорослых трав. Да, я грешен, любил я многих, Только счастье познал не здесь, Не в горах среди скал высоких Усмирялась былая спесь. Там, вдали, в соловьиной роще, Где березовый сладок сок, Коротал я шальные ночи, Насладившись любовью впрок. Если время – дороже денег, Рай с любимой и в шалаше, Почему я в селе отшельник? Разве я не поэт в душе? Эх, дороги мои, дороги… Просветленный сегодня день… Пусть заблудших осудят Боги, Но не каждый, кому не лень!

Хуссайраг: татьяна фыссы : Хуссайраг скромный у нас Марат Габуев Каед афтае фаенхъаелдтай, аемае маехи фыст аесты уыцы уацмыстае, уаед фаераедыдтае. Аецаегаей даер ме мном лаеппуйы фыст сты, фаелае чи у уымаен баераег ницы зонын.

Bestau: Батрадз Хуыцауимае хаецыд, раедывта арв йае фатаей, Куыдта йал арв аеаме наерыд, каей фесаефдзаен аегадаей. Куыдта йыл арв аемае наерыд, каей уыдзаен сау йае фаендаг, Уыдис Хуыцауы хъаргае дзырд уаеззау аемае аерхаендаег. Фаелае нае аесысти аендон, аехсидгае тохы батад, Аемае йае маегуыр хиваенд уд Хуыцауы къухтаей рахауд. Йае уаз тыхаей ныррызти ком, нае Ирыл хъараег айхъуыст, Аемае зынгхуыст хъайтары ном аевзонг заердаеты ахызт. Саеркъулаей Ирмае каст Хуыцау, йае заердае рыст нае маетаей Нае аенкъард хохбаестыл аерхауд аертае цаессыг йае цаестаей. Аертае цаессыг, аертае дзуар, сае рухсаей куывд аесрайдзаст Аемае аервон баестаем хуындзау нае фидиуджытае араст. Цаемаей Хуыцау гъдау каенаем нае рысты даер, нае цины, Цаемаей нае бахиза Хуыцау Хуыцауимае хаецынаей. Хуыцауы аертае цаессыг

Xoxag: Бестау тынг раесугъд аемдзаевгае у "цаемаей нае бахиза Хуцау Хуцауимае хаецынаей"

Q-Духов: НАФИ. ЗАРÆГ – УАРЗТЫ ХЪÆЛÆС - http://osbiblio.ru/iron/ayvadon-literatur-and-%23230%3B/poezi/dzhussoyty-nafi/zar-and-%23198%3Bg-uarzty-h-and-%23198%3Bl-and-%23198%3Bs.html

Q-Духов: Гаебуты Хазби. АЕфсургъ. - http://osbiblio.ru/iron/ayvadon-literatur-and-%23230%3B/poezi/and-%23198%3Bfsurg.html Гаебуты Хазби у ирона адаемы намыс каей хонынц, уыдонаей иу. У уникалон адаеймаг. Бакаесут ын йае разныхас.

Хуссайраг: Габуты Азаемает: http://www.proza.ru/texts/2006/03/24-138.html хорз фыссы ацы лаеппу.

балцаджы цалх: Æвзæр дзыхæй фыст дзырдтæ ардам нæй хæссæн. ( Хъыг дын ма уæд ХЕТÆГ, фæлæ мæ уайдзæф дæумæ хауы. )

Хуссайраг: Хетæг та наем чи у?

Фати: "Æфхæрдты Хасанæ" интернеты ис, ничи уæ ницы зоны?

fydbylyz: Быцы, цаеннае ис аевзаер дзыхаей радзырдтае ардаем хаессаен? Ирон Ныхас каей у аемае ираеттае аевзаер дзыхаей кае нае дзурынц, уый тыххаей?)))) Търи митае та каеныс...))

балцаджы цалх: fydbylyz - Раст мын бамбæрстай мæ хъуыды. ( Адæм дзаума æрмæст уый тыххæй на хæссынц, æмæ уазал у. Ноджы ма дзаума уый тыххæй дарынц, æмæ сæ худинаг алкæмæ ма зына. Бынтон бæгънæг адæмы хатт æссарæн нæй артæккæ зæххы цъарыл. Æппын къаддæр сæ худинаг æмбарзынц кæм кæрдæгæй, кæм та цæмæй. Уæдæ ныхасæн дæр хъуамæ йæхи "дзаума" уа. Бынтон дæр та ирон адæмы æхсæн. )

fydbylyz: Адаем размае каенынц, ды та - фаестаемае... Адаеммае худинагаей исты куы уаид, уаед Хуыцауы сконд нае хуындаиккой...) Рагаей нал кастае аеваеццаегаен нырыккон чингуытае (ираетты кой нае каенын)), аемае дзы ахаем "дзауматае" дун-дуне куы ис, аембисонд Пелевинтае-едтае, уаед ираеттаем цаеннае хъомае уа ахаем фыссаег, даенцаегаен?.. Аеви афтае хъуыды каеныс аемае дае "фырирон" хъуыдытаей исты дае бон у?.. Уцы аембисонды хаелафы хъауджыдаер нае уыдзае, дзаегъаелы ма тыхс...))



полная версия страницы