Форум » КАВКАЗ » Кавказ - общий дом. » Ответить
Кавказ - общий дом.
Русланбек: ////
Ответов - 3
Русланбек: «Между разными племенами на Кавказе не было бы других отношений, кроме военных, если бы дружба и гостеприимство не производили между ними частных, но не менее прочных и для человечества полезных связей, кои, отлучая злобу от меча, приглашают вражду к отдохновению». Северный Кавказ – регион, сложный и в языковом, и в этническом, и в религиозных отношениях. Здесь на сравнительно небольшой территории издавна, бок о бок проживают народы, отличающиеся друга особенностями хозяйства, быта, традициями повседневной жизни. Подобное разнообразие сформировалось в весьма отдаленные времена и сохраняется на протяжении многих веков. Особенностью этого горного региона можно считать и то обстоятельство, что многочисленные различия и несходства существовали не только между этносами, но зачастую и внутри одного этноса: нередко отдельные села, общины, группы общин были обособлены друг от друга, что приводило к формированию «своих», локальных традиций и обычаев внутри каждого села. В особенности это относилось к Дагестану, где зачастую не только отдельные села, но даже и тухумы были эндогамны, что в значительной степени ограничивало контакты с окружающим миром. Каждый аул мясо по-своему режет – говорится в кумыкской пословице. В этих условиях неизбежным становилось формирование представлений о «своих» и «чужих», в свою очередь соотнесенных с представлениями о «своем хорошем» и «чужом не столь хорошем». Характерно для Кавказа существование таких понятий, как «адыгагъэ» (букв. «адыгство»), «апсуара» (букв. «абхазство»), служащих для обозначения кодекса нравственного поведения соответственно адыгов и абхазов. Эти понятия, включающие в себя все мыслимые добродетели, традиции и ценности данных ни родов, возникли как отражение этноцентриэма - чувства превосходства своего над чужим, противопоставления своего народи всем другим. «Свое» могло существовать на разных уровнях – «своя семья», «своя родня», «свои соседи», «свое село», «свой народ». Приоритет «своего» ярко отражен в фольклоре народов Кавказа. Об этом говорят многочисленные пословицы: Наша собственная низкошерстная собака лучше, чем чужой косматый барин (аварская), Лучше свой осел, чем чужой конь (лезгинская). Особенно близкими были связи родственников: вне родственного круга жизнь, по народным представлениям, была невозможна: Кто без рода – тот несчастен; Лишних родственников нет; Самый неприятный родственник и самый близкий друг равносильны: Где родни много, там могила просторна – гласят адыгские пословицы. Соседские отношения у народов Кавказа зачастую приравнивались по значению к родственным: мнение соседей нельзя было не учитывать, всеми силами стремились избегать конфликтов с соседом, быть с соседями заодно. Сосед считался настолько «своим», что у некоторых народов Кавказа браки с соседями фактически были запрещены. О желательной модели поведения по отношению к соседям говорят пословицы карачаевцев, адыгов, осетин, лезгин, вайнахов: Если сосед слепой, жмурь глаз и ты: Плохая собака бросается на соседа: С соседом не враждуют; Если сосед с соседом заодно, то они вместе – как обоюдоострый клинок; Унижая соседа, сам унижаешься; Пища без воды и еда без соседа – грешны: Выбери себе соседа до того как построишь дом. Верность своему селу, общине признавалась народами Кавказа величайшей ценностью: Кто не вместе с аулом – тот покойник и без могилы (ногайская пословица); Предавший аул да будет сожжен в ауле (аварская); Где аул больше – там и ума больше (лакская). Мнение общества ставилось выше мнения отдельного человека. Правомерность общего решения не подвергалась сомнению: Если весь аул решил отсечь руку – она не болит (Рука, отрезанная аулом, не болит). Предпочтение «своего» формировало соответствующее отношение к «чужому». Настороженность к «чужакам» отражена, например, в следующем обычае дагестанского аула Урала: здесь запрещалось включать кого-либо, пришедшего со стороны, в число жителей аула, поскольку считалось, что «на чужака не должно распространяться ни добро, ни зло аула». Если же кто-нибудь «приводил чужого человека в селение для житья», с него брали штраф – корову. Считалось достойным и похвальным защищать достоинство своего селения. Так, в ауле Хотода придерживались правила: если «споря за честь своего аула», сельчанин «убил или ранил кого-либо из другого аула», то штраф за убийство и возмещение заранее общество брало на себя, а также помогало «ревнителю чести аула» в пахоте, уборке урожая и в других работах. Согласно обычаям дагестанского аула Асаб, соответствующим штрафом наказывали того, кто клеветал на жителей аула или покинул его с целью ему навредить. По народным представлениям, только на родине, в родном селе человек мог обрести истинное счастье, здесь ему и подобало устраивать свою жизнь: Тот, кто покинул аул отца, тот не увидит хорошего дня: Лучше быть в своем ауле подошвой, чем на чужбине султаном; Свой край для себя – и есть Багдад; Лучше быть на родине бедняком, чем в Каире царем – таково единодушное мнение кавказских народов; Не собирайся жить там, где не покоятся твои предки. Причина формирования подобных воззрений – необходимость единения перед лицом различных угроз и опасностей: нападения врагов, стихийные бедствия, болезни и эпидемии. В одиночку человек ни на что не способен: Удалью одного храбреца крепость не взять: Одно дерево – не сад, один камень – не стена; Кто не с людьми – тот вроде и не родился: Отделившийся от стада получает палку. Только сообща можно решить даже самые сложные задачи; Сабля народа рубит, даже если она из войлока; Если все помогают, то и войлочный кол в землю войдет; Когда все вместе, тогда и Надир-шах глуп; Перед народом и лев склонится; Мясо, сваренное в большом котле, сырым не останется; Общий котел и на льду закипит. Вместе с тем пословицы отразили и такую сторону жизни, как социальное неравенство, социальные противоречия внутри «своего» общества – богатым и бедным, знатным и незнатным трудно сохранить единство; На воду не опирайся, беку не верь; Про хана можно сказать, что он хорош, только тогда, когда на нем вырастет столько травы, чтобы насытить хотя бы козленка; Не хвали зиму, пока не пройдет, хана – пока не умрет; Ласковому слову князя и зимней ночи – не доверяй; Без ветра нет холода, без богатства – родни; Богатый бедному братом не станет. Все же в целом принцип доброжелательного, миролюбивого отношения к окружающим признавался необходимым на всех уровнях – от семьи до общины. Старинное аварское изречение гласит: Подбодряй семью, радуй друга, будь ласков с родителями, уживчив с соседями и приветлив к гостю. Семья без согласия, взаимных уступок не может существовать, во всяком случае существовать благополучно – такая мысль звучит не только в пословицах (Раздоры в доме как снег для травы; Лучшее благо – согласие), но и в других произведениях фольклора кавказских народов. В чеченской сказке «Возвращение благодати» говорится о том, что благодать, рассердившись на хозяина, покинула его дом. Когда тот пошел искать ее и нашел в горной пещере, благодать сказала: «За то, что ты потрудился и пришел ко мне, я дам тебе что-нибудь одно. Хочешь – проси золота или большое хозяйство, хочешь – проси здоровье или что-нибудь другое, но не проси меня вернуться к тебе». По совету жены он попросил у благодати для своей семьи согласия, и благодать сказала: «Перехитрили вы меня. Даю вам согласие. А там, где согласие, должна быть я. Потому возвращаюсь к вам. Благодати не бывает там, где нет согласия». В качестве примера истинной толерантности, уважительного отношения к чужим традициям можно привести поведение Шамиля в годы его пребывания в Калуге. Шамиль говорил приставу А. Руновскому, сопровождавшему всюду имама: «Хотя государь и позволил мне жить по моим обычаям, но я буду пользоваться этой его милостью только у себя дома. В обществе же, с которым я очень желаю вести знакомство, я не могу, как мне кажется, поступать по моим обычаям, а должен придерживаться ваших обычаев». Изучение языков других народов Многоязычие Кавказа побуждало наиболее социально активную часть населения – мужчин – к изучению языков соседних народов, причем, как правило, горцы стремились изучить язык равнинного населения. Так, по свидетельству дагестанского историка Р.М. Магомедова, молодые люди из урахинских и акушинских аулов ходили на лето копать марену, убирать зерновые в Джемикент, Великент, хотя и зарабатывали они немного. Целью их было изучить кумыкский язык. Так же поступали и муталимы – ученики духовных лиц: они специально уходили служить дальние мечети, чтобы освоить языки соседей. Грузины-рачинцы, заинтересованные в том, чтобы у них и семье были знающие карачаево-балкарский язык, отдавали детей на некоторое время в семьи балкарцев и карачаевцев, так же поступали сваны и осетины. М. Кипиани писал об этом в 1880-е гг.; «Рачинцы отдают даже своих мальчиков в услужение горцам, в особенности карачаевцам, на самых невыгодных для себя условиях. Так, например, мальчик лет десяти за семилетнюю службу получает всего около 20 коз и по окончании срока весьма счастливый отправляется с ними домой. Весь интерес в данном случае заключается в том, что мальчик изучает язык и заводит знакомства и близкие отношения с карачаевцами, что очень важно для него, так как, опираясь на них, он впоследствии может вести торговлю». Знание языка и наличие среди балкарцев и карачаевцев кунаков было выгодно еще и тем, что позволяло сопровождать торговцев, не владевших карачаевским языком, при этом за каждого купленного в Карачае быка переводчик получал плату – 1 рубль. По свидетельству старожилов с. Геби, в конце XIX – начале XX вв. в их селе редко кто из мужчин не владел карачаевским языком. Отношение к иноверцам и представителям чужих народов На Кавказе с его полиэтничным составом населения, несмотря на происходившие время от времени конфликты, военные нападения и т.п., в большинстве своем не сформировалось отрицательных стереотипов в отношении соседних народов. Напротив, нередко подчеркивались положительные качества того или иного этноса. Так, адыги считались на Северном Кавказе законодателями в области этикета. Традиции толерантности в Культуре народов Кавказа отразились в области этикета. У ингушей, желая похвалить человека, говорили: Благородный, как черкес или Гордый, как кабардинец. Во время экспедиции в Ингушетии приходилось слышать и подобное высказывание: Парень хорош ингушский, девушка – осетинская, а конь – кабардинский. Согласно нормам «нохчалла» – своеобразного кодекса чести чеченцев – требовалось проявлять уважение к любому человеку, причем уважение тем большее, чем более далек был этот человек по родству, вере или происхождению. В народе говорят: Обида, которую ты нанес мусульманину, может быть прощена, ибо возможна встреча в Судный день. Не прощается обида, причиненная человеку иной веры, ибо такой встречи не будет никогда. Особенности этикета Этикетные нормы кавказских народов во многом были направлены на то, чтобы создавать благоприятную атмосферу для общения людей, причем не только знакомых, но и случайно встретившихся на пути, в поездке. Для горцев характерно особое внимание к словесным формулам, сопровождавшим различные ситуации общения. Следует отметить, что слово нередко считалось более опасной вещью, чем оружие: Рана от сабли заживает, рана от слова – нет, говорили в Дагестане. Аналогичные пословицы есть у всех народов Северного Кавказа: Ревущий бычок вредит стаду, человек грубый на слова – вредит обществу; Ружье убивает одного, а слово – тысячу человек; Лучше оттолкни рукой, чем словом; Язык расколет камень, если не камень, то голову; Хорошее слово и кинжал отведет; От хорошего слова и камень добреет. В то же время признавалось: От красивого слова может растаять высокая гора: Красивое слово и змею из норы выманит; То, что не в силах разрубить сабля, разрубит благопожелание; Под добрым словом лежит золото. В преданиях, повествующих о легендарном адыгском мудреце Жабаги Казаноко (XVIII в.), особенно часто приводятся его высказывания о необходимости быть сдержанным во всем, что касается социального поведения человека, и в первую очередь – быть сдержанным в словах: Гневом подстрекаемый, никуда не ходи; Не оружие вызывает войны, а слово. Народная память сохранила следующий эпизод: Жабаги, задумавшись, долго смотрел в сторону кладбища, и на вопрос о том, почему он так пристально смотрит в ту сторону, ответил: «Смотрю и думаю: как много там лежат навредивших себе несдержанностью в словах... Трудно, когда язык есть, но к нему нет головы. Сколько людей погубили себя из-за слов, которых не стоило высказывать. От болезней умирает меньше, чем гибнет от ненужных слов». Хан-Гирей отмечал, что «соблюдение вежливости в обращении есть непременная обязанность каждого черкеса. Не только князья и дворяне, которые по всей строгости подчинены закону благопристойности, но даже и простой народ между собою следует этому прекрасному правилу, облагораживающему человека». Как отмечает Б.Х. Бгажноков, у адыгских народов «благожелательность стоит в одном ряду с такими принципами поведения, как гостеприимство, почитание старших, почитание женщин, скромность. Мало того, она является условием реализации каждого из названных принципов». Благожелательное поведение ассоциируется с этикетным, социально одобренным поведением, хотя, конечно, всегда существовала и существует разница между представлением об идеале коммуникативного поведения и реальным поведением конкретных индивидов. Преодоление конфликтных ситуаций Исследования правовых традиций северокавказских народов последних лет показывают, что многочисленные свидетельства путешественников, посещавших Кавказ в ХVIII–XIX веков, о кровной мести, якобы продолжавшейся многие годы и становившейся причиной гибели не только отдельных семей, но и целых селений – довольно сильное преувеличение. В литературе зафиксированы лишь единичные примеры того, как столкновения между тухумами и джамаатами периодически возобновлялись на протяжении жизни нескольких поколений. Так, в даргинском селении Кадар два тухума враждовали около 200 лет, с XVII века до 1860-х годов. На практике в большинстве случаев кровная месть сдерживалась так называемой системой композиций – натуральных или денежных штрафов согласно нормам обычного права. Как отмечал в XIX в. Л.Я Люлье, «у горцев кровомщение не есть необузданное, неудержимое чувство, вроде вендетты корсиканцев; это скорее обязанность, налагаемая честью, общественным мнением, требованием крови за кровь». О предпочтительности мирного решения конфликтов, о том, что зло влечет за собой лишь новое зло, говорят и пословицы, созданные народами Кавказа: Так, карачаевцы говорили: Палка, которой замахнешься на другого, ударит по твоей голове; Сделаешь добро – получишь добро; Если кто-то ударит тебя камнем – ударь его угощением (т.е. ответь добром на зло). О том же и адыгские пословицы: Если бы люди не прощали друг друга, то не было бы конца убийствам; Кинь добро в воду – оно не пропадет; Добром на добро – дело каждого, добром на зло - дело мужчины. Имеются аналогичные пословицы и у дагестанских народов: Враг камнем ударит, ты его хлебом бей; Добро без возврата не останется (кумыкские). Как показывают специальные исследования, правовая культура народов Кавказа выработала весьма разнообразные методы и формы преодоления конфликтных ситуаций. Необходимость сосуществования в условиях культурного, социального, этнического многообразия способствовала возникновению у народов Кавказа институтов, назначением которых было преодолевать существующее обособление и отчуждение этнических и социальных миров, с помощью которых удавалось налаживать связи и контакты, устанавливать пути взаимного общения и доверия между разными народами и разными группами одного народа. Этой цели служили такие традиционные институты, как гостеприимство, куначество, аталычество, побратимство и другие, чрезвычайно многообразные на Кавказе формы заключения искусственного родства. Рассмотрим некоторые из них. Гостеприимство и куначество Традиции гостеприимства, отличавшиеся у отдельных народов некоторыми чертами своеобразия, повсеместно имели сакральное обоснование: Гость – посланник Бога; Гость от бога – общераспространенная на Кавказе пословица. Кто не оказал почета гостю – у того поле не заколосится – говорили в Дагестане. Пословицы вайнахов говорят об этом следующее: С тем, кто не считается с гостем, не будет считаться и бог; Дом, куда не приходит гость, считается могилой; В дом, куда не приходит гость, не приходит и изобилие; Куда не заглянет гость – не заглянет добро. Поэтизация и художественная идеализация этого явления прослеживаются в фольклоре горцев: легендарный пращур чеченцев родился с куском железа в одной руке (символ воинственности) и с куском сыра в другой (символ гостеприимства). У осетин не соблюдавший законов гостеприимства навлекал позор не только на свою семью, но и на родственников и на ближайших однофамильцев. Свидетельством готовности оказать гостеприимство любому путнику в прошлом считалось наличие во дворе коновязи. Правила гостеприимства, безусловно, распространялись на людей иной веры и иной национальности. Строгое соблюдение адыгами обычая гостеприимства отмечено в сборниках адатов, составленных в первой половине XIX века: «Гостеприимство у черкес считается первейшей добродетелью, и гость у них, кто бы он ни был, есть особа неприкосновенная». Как отмечают исследователи, сосредоточение в кунацкой адыга всего лучшего (оружие, ковры, посуда и т.д.), что есть в доме, имело целью не только украсить помещение, но и подчеркнуть, что все в доме принадлежит гостю. Обычай также предписывал хозяину защищать гостя в случае нанесения ему обиды и всячески помогать ему в его делах, даже если это был преступник или кровник. Применительно к карачаевцам В.М. Сысоев писал: «Гость у карачаевцев, как и у других горцев, считается священной и неприкосновенной особой, даже если он находится в неприязненных отношениях к хозяину». По мнению исследователей, чувство гостеприимства – одна из основных черт этнической психологии горских народов. В традиционно-бытовой культуре народов Кавказа институт гостеприимства осуществлял важную социальную функцию: он позволял поддерживать интенсивные связи и контакты не только внутри одного этноса, но и между представителями разных народов. Как отмечает Б.Х. Бгажноков, исследовавший традиции адыгов, гостеприимство, «будучи своего рода эпицентром национальных и межнациональных контактов», играло важнейшую роль в «интенсификации, оптимизации общения внутри этноса и за его пределами». Автор начала XX века писал о Дагестане: «Можно смело утверждать, что только священный обычай гостеприимства дает возможность проникнуть в эту почти недоступную страну». Характерно, что у большинства народов существовала пословица Дальний гость почетней ближнего. Именно в силу подобного убеждения с наибольшей пышностью и вниманием встречали на Кавказе путешественников-иностранцев, которые и оставили нам многочисленные восторженные отзывы о гостеприимстве кавказских народов. У кабардинцев «дальние гости» в свою очередь также подразделились на несколько категорий в зависимости от отдаленности места, из которого они прибыли: наиболее почетными считались «гости из других стран», затем – «гости, переехавшие через три реки (пять, семь, девять рек)» и «гости из других селений». При прочих равных условиях более почетным считался гость, прибывший из мест, лежащих в верховьях реки (по представлениям кабардинцев, верховье реки считалось более почетной страной, чем низовье). С особым уважением относились к гостям – чужестранцам и в Дагестане, независимо от их национальности и религии. При госте, если он не знал языка сельчан, говорили на понятном ему языке. Обычай предписывал дагестанским горцам быть более внимательными и снисходительными к человеку другой национальности, иного языка, волею судьбы оказавшемуся в чужом селе. Обычно ему прощали невольные промахи в поведении, происходившие от незнания местных порядков, которые «своему» никогда бы не простили. С обычаем гостеприимства был тесно связан институт куначества, повсеместно распространенный на Северном Кавказе. Он близок по содержанию и к институту побратимства (посестримства). Куначество, по сути, было дальнейшим развитием обычая гостеприимства: частое гостеванье одного человека в семье другого сближало их и в конце концов могло сделать их кунаками. Если обычный гость оказывался под покровительством хозяина лишь на тот период, пока он находился в его доме, то кунаки были связаны между собой постоянными и нерушимыми узами дружбы, которой они должны были быть верны при любых обстоятельствах. Исследователи справедливо подчеркивают, что одно из основных значений обычаев гостеприимства и куначества - их роль в установлении добрососедских отношений и сохранения мирных отношений между народами, общинами. И.Ф. Бларамберг так описывает эту сторону гостеприимства: «Если один кунак гостит у другого, его угощают самым наилучшим образом, в его распоряжение предоставляется все что только есть у хозяев... посредством этих индивидуальных связей все самые различные народы сближены. Часто случается, что знакомство, вытекающее из обязательств гостеприимства, перерастает в дружбу. Русские, живущие в пограничных с Кавказом районах, и особенно казаки на линии, имеют кунаков среди черкесов, чеченцев и других народностей, с которыми они поддерживают дружеские отношения». Хан-Гирей (XIX в.) отмечал относительно адыгов, что «каждый старается иметь кунака в отдаленной стране и прибегает к нему в случае нужды, а посредством связей, каковые каждый имеет в чужой земле, сближаются между собою все народы или по крайней мере есть возможность к взаимному их сообщению. Лучший и весьма употребительный способ обеспечить себя от разбоев на случай переезда из одного места в другое внутри гор, состоит в приискании надежного кунака, каковые охотно нанимаются в провожатые за умеренную плату и отвечают за ценность особы и пожитки путешественника. Частные люди и купцы не иначе ездят из Моздока в Грузию и из Кизляра в Дербент и Баку, как под покровительством кунаков». Как видно из приведенных выше описаний, этнические и религиозные различия не препятствовали установлению куначеских отношений. Напротив, это в каком-то смысле даже способствовало их возникновению, поскольку, только став кунаком, человек иной веры или иной этнической принадлежности мог с уверенностью рассчитывать на безопасность своего путешествия и успех своей деятельности. Так, И.Ш. Анисимов пишет относительно дагестанских горских евреев, живших в окружении мусульман: «Каждый горец-еврей имеет в других аулах своих кунаков, еврея или мусульманина, у которых он останавливается; также и каждый мусульманин. Армяне (черкесогаи), издавна жившие в Черкесии, осуществляя свою торговую деятельность, старались иметь кунаков среди адыгов. Грузины Тушети имели кунаков в Дагестане, в селении Хварши. По рассказам стариков, в сезон свадеб все взрослое мужское население находилось в Тушети, приглашенное на празднества. Когда у хваршинца рождался сын, тушинец преподносил своему кунаку в подарок ружье, кинжал или коня. Исследователи осетинской культуры отмечают, что куначество сыграло положительную роль в общении осетин с другими народами – русскими поселенцами на Тереке, грузинами, кабардинцами, ингушами и чеченцами, балкарцами, карачаевцами. Грузины Горной Рачи, жившие по соседству с карачаевцами и балкарцами, заинтересованные в установлении тесных хозяйственных контактов с регионом Северного Кавказа, вступали в куначеские отношения с горцами соседних балкарских и карачаевских сел. Нередко куначеские отношения становились наследственными, передавались из поколения в поколение в течение десятилетий. Так, Михаил Лобжанидзе из с. Геби Онского района Грузии в конце XIX в. стал кунаком балкарской семьи Шаваевых, поскольку часто бывал в их селе в связи со своими торговыми делами – он закупал молодняк мелкого рогатого скота в с. Верхний Чегем, затем растил его и продавал. Трое его сыновей – Георгий, Лука и Серго – также часто бывали у балкарских кунаков, а Лука даже жил у них в течение года, чтобы выучить язык. Когда в 1944 г. балкарцев выселяли, Шаваевы оставили своим кунакам на хранение кое-что из имущества, в том числе бочонок меда. Вернувшись через 13 лет домой, Шаваевы получили все обратно в целости и сохранности. Установление куначеских отношений между представителями различных народов Дагестана (или представителями различных общин одного народа) зачастую было обусловлено развитием торговых связей: мастера-ремесленники, сбывая свой товар, объезжали самые отдаленные аулы. По установившемуся обычаю, когда, например, балкарец приезжал торговать посудой в аул, где у него не было кунака, то первый встретившийся обязан был пригласить торговца к себе в гости и оповестить о его приезде сельчан. Он же сопровождал торговца по селу, пока тот не продавал весь товар. Так же происходила торговля различными фруктами и другими товарами. В Дагестане, как и в других районах Северного Кавказа, было распространено наследственное куначество, когда тесные дружеские отношения поддерживались семьями на протяжении нескольких поколений. Семья, имевшая много кунаков, пользовалась уважением в селе, поэтому каждый по возможности старался иметь своего кунака в других селах, и особенно среди представителей соседних народов. Эта форма личных связей помогала не только решать проблемы повседневной жизни, но и улаживать межобщинные распри и конфликты. Несмотря на сложные природно-географические условия, даже самые отдаленные дагестанские аулы никогда не были совершенно изолированы от окружающего мира. Русский путешественник, побывавший в Дагестане в конце XIX века, с удивлением отмечал: «Здесь всякий переход из аула в аул, от общества к обществу – своего рода подвиг, риск и во всяком случае большой труд. И однако люди общаются здесь не в пример легче, чем, например, живущие в наших равнинах». Следует отметить, что для народов Кавказа характерно особое отношение к дружбе, особенно дружбе мужской. Престиж верности дружбе, ее ценности отражен в многочисленных пословицах:Оставшийся без друзей споткнется тысячу раз; Сто друзей – мало, один враг – много; Если у тебя есть друг, следи, чтобы тропа к его дому не заросла травой; Шуба хороша новая, а друг – старый; У кого хорошие друзья, у того родник любви не иссякнет» Хан-Гирей, замечая, «сколь много производит дружба между горцами Кавказа спасительных связей», в то же время указывал на случаи «коварной измены», и на тех преступников, которые становились в результате этого «предметом народного презрения»: «Честные люди теряют к ним уважение и гнушаются их сообществом..., а в прежние времена подобные изверги были изгоняемы из общества людей чтимых». Черкесы, «желая память изменников коварных предать проклятию потомства», говорили: «Бог дружбы да накажет злодея!». Фольклорные произведения народов Кавказа изобилуют красочными описаниями того, как полагается кунакам, побратимам, в том числе и представителям разных народов, вести себя по и отношению друг к другу. Героические фольклорные произведения вайнахов «Илли» содержат массу примеров благородного поведения вайнахов по отношению, например, к своим кабардинским побратимам. Как отмечают исследователи, «чечено-ингушский фольклор с большой художественной глубиной воспевает героев-побратимов чеченцев, ингушей, русских, грузин, кабардинцев, кумыков, представителей других народов. На протяжении всей истории, живя в постоянных контактах с другими народами, знакомясь с их бытом, традициями, культурой и образом их жизни, народ мудро видел, что счастье не на пути вражды и зла к другим народам, а на пути добра и братства». Покровительство Родственным гостеприимству и куначеству можно считать известный у ряда народов Кавказа институт покровительства, связывавший или различные группы одного народа (например, у адыгов) или разные народы (абхазов и грузин, грузин и балкарцев и т.д.). Хан-Гирей так характеризует этот институт: «По введенному в Черкесии обыкновению слабый человек, находя свое положение опасным, ограждает себя посредством покровительства могущественной особы». Лицо, принятое под защиту, «поступает уже под покров гостеприимства на правах гостя». Такие гости-кунаки жили или в селах своих покровителей, или оставались на родине в своих селах, или даже жили «в других племенах». Если покровительствуемому лицу наносилась обида или он попадал в плен, то покровитель помогал своему кунаку и заступался за него как за своего гостя. Грузинские торговцы, приходившие из сел Горной Рачи (Геби, Чиора) в Карачай и Балкарию, вынуждены были поступать под покровительство местных таубиев и одаривать их товарами в обмен на защиту. Когда семьи таубиев разрастались и разделялись, они «делили» между собой и торговцев, находящихся у них под покровительством. Кроме денежных выплат (в соответствии с количеством товаров у купцов), торговцы, находившиеся под покровительством таубиев, обязаны были ежегодно привозить им определенное число железных лемехов для плугов и больших медных котлов. Когда же балкарцы пригоняли лошадей и крупный рогатый скот в Закавказье, то лица, находящиеся под их покровительством, должны были сопровождать их в поездках в качестве переводчик ...
Русланбек: ... ов и прислуги. Существовал и такой обычай: молодые таубии после женитьбы отправлялись в селения Геби и Чиора со своей свитой, где им устраивалось торжественное угощение и преподносились подарки. Аталычество Аталычество – обычай обязательного воспитания детей вне родительской семьи, приводивший к установлению искусственного родства – был известен практически всем народам Северного Кавказа. Хан-Гирей в первой половине XIX века писал: «Не видано в Черкесии примера, чтобы дети человека значительного воспитывались в родительском доме, под надзором родителей; напротив, по рождении младенца немедленно отдают его на воспитание в чужие руки» Связи воспитанника с семьей аталыка на протяжении всей его жизни были очень тесными, аталык по обычаю считался главным советчиком и руководителем воспитанника. Аталык (формально – второй отец) нередко был даже ближе воспитаннику, чем родной отец. Жена аталыка считалась приемной матерью воспитанника, дети аталыка – братьями и сестрами. Родственные связи, устанавливавшиеся между аталыком и его семьей, с одной стороны, и воспитанником, с другой, не только приравнивались к кровным, но фактически были сильнее их. Близкородственный характер аталыческих связей подчеркивался обязательным взаимным участием обеих семей в кровной мести, затрагивавшей одну из этих семей, а также в запрещении браков между членами этих двух семей. Обратим внимание на одну из социальных функции аталычества – установление тесных связей между фамилиями и даже целыми народами. В XIX в. у адыгов детям нередко давали имена по названиям племен, в которых они воспитывались: Убых, Бесленей и др. Среди адыгов воспитывались наследники Крымских ханов, которые, в случае необходимости, всегда находили убежище в Черкесии. Западноадыгские князья нередко имели несколько аталыков. Так, Асланбек, сын темиргоевского князя Джамбулата Болотокова, имел трех аталыков: первым был кабардинский первостепенный уздень Куденетов, вторым – абадзехский старшина Аджи Аджимоков, третьим – убыхский дворянин Хаджи Берзек, который был аталыком и самого князя Джамбулата. У кабардинцев были аталыческие связи с другими группами адыгов, а также со многими соседними народами: с балкарцами, осетинами, карачаевцами, абазинами, убыхами. Западные адыги поддерживали с аталыческие связи с абхазам. Так, владетельный князь Абхазии Михаил Шервашидзе воспитывался в известной убыхской фамилии Берзеков, и впоследствии пользовался в этом племени большим влиянием. В трудные годы он помогал убыхам продовольствием и даже учредил в пользу убыхов особый налог (по пять кошелок кукурузы с дыма). Значительное развитие получил институт аталычества у карачаевцев и балкарцев. Одно из первых упоминаний о воспитании балкарцами представителей иного этноса можно найти в историко-героической песне конца XVI века «Баксанук» – здесь говорится о том, что в семье безенгиевских таубиев Суюнчевых был воспитан кабардинский князь Таусултанов. В балкаро-карачаевском фольклорном произведении «Гошаях и Каншаубий» речь идет о том, что в начале XVII в. карачаевский князь Камгут Крым-Шамхалов воспитывался в доме абазинского князя Бибердова, а его родной брат Каншаубий - в семье кабардинцев Атажукиных. Аталыческие связи карачаевцы и балкарцы поддерживали также со сванами и осетинами. Царское правительство, стремясь ослабить влияние аталычества, предприняло попытку запретить этот обычай. В 1822 г. А.П. Ермолов издал прокламацию на уничтожение аталыческих взаимоотношений между кабардинскими феодалами и соседними народами Кавказа: «Отныне впредь воспрещается всем кабардинским владельцам и узденям отдавать детей своих на воспитание к чужим народам, то есть: к закубанцам, карачаевцам и вообще горским народам, но воспитывать их в Кабарде. Тех, кои отданы прежде, тотчас возвратить». Тем не менее, отдача детей на воспитание продолжалось, хотя и в значительно меньших масштабах, и в последующие годы. Причиной этого исследователи считают то обстоятельство, что установление аталыческих связей было выгодно обеим сторонам: «даже в условиях глубокого кризиса традиционного общества и утраты политической самостоятельности воспроизводились механизмы поддержания упорядоченных регулируемых по понятным правилам, а потому мирных межэтнических отношений». Побратимство, усыновление и другие виды искусственного родства Наряду с аталычеством, у народов Северного Кавказа существовали и другие, весьма многообразные, формы заключения искусственного родства. Так, установление искусственного родства было связано с некоторыми обрядами детского цикла (прием родов, первое кормление грудью, наречение имени, первая стрижка волос), свадебного цикла (помещение невесты в «промежуточный дом», пребывание жениха в «другом» доме). Повсеместно было распространено молочное родство: оно возникало и как следствие действительного кормления грудью чужого ребенка (при отсутствии молока у матери), и как стремление примирить кровников или обрести покровительство того или иного человека – когда взрослый человек символически касался губами груди женщины. Побратимство (а у некоторых народов и посестримство), оформлявшиеся различными способами (питье из общей чаши, обмен оружием или подарками), – также известно всем северокавказским народам. Особой формой искусственного родства были присяжные, или клятвенные братства, которые в зависимости от местных условий и конкретных ситуаций оформлялись или как индивидуальное или коллективное усыновление, или как побратимство. Даже краткий обзор традиции, определявших межэтническое сотрудничество народов Кавказа, свидетельствуют об их богатстве и многообразии. Народы Северного Кавказа накопили богатейший опыт взаимной терпимости, разумного приспособления, достойных компромиссов, разностороннего сотрудничества.
Bolat: *PRIVAT*
полная версия страницы